Больным с неагрессивным раком предстательной железы лучше не проводить никакого лечения. К такому выводу пришли исследователи из Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе (США). Результаты исследований были опубликованы в издании Clinical Oncology.
В ходе исследования ученые провели анализ статистических данных по долговременной выживаемости у 1 298 пациентов с диагнозом «опухоль простаты с низкой агрессивностью». По словам руководителя группы исследователей, профессора Бэллантайна Картера, целью данной работы было определение возможности больным с таким диагнозом избежать инвазивного вмешательства и облучения.
У всех мужчин, которые принимали участие в исследовании, была ранее диагностирована неагрессивная опухоль предстательной железы и на протяжении протекания болезни они наблюдались у уролога. Как показали результаты анализа, только два пациента из почти 1,3 тысяч человек умерли от рака, что составляет 0,15 % от общего числа всех больных, при этом один из них умер через 16 лет после начала формирования опухоли. Еще у трех больных метастазы появились через 15 лет развития опухоли. Из всех участников исследования 47 человек умерли, но причиной смерти вовсе не являлось онкологическое заболевание. Из общего числа умерших девять человек получали противоопухолевый курс лечения. Как отмечают ученые, наиболее распространенной причиной смерти у таких больных стали сердечно-сосудистые заболевания.
Согласно результатам исследования американских ученых, даже через 10 и 15 лет выживаемость от этого онкологического заболевания составила 99,9 %. Доля выживших пациентов без метастазов также составила почти 100 % (99,4 %). Таким образом, как уверяют ученые, неагрессивный рак предстательной железы лучше не лечить, поскольку вероятность умереть от опухоли предстательной железы в 24 раза ниже, чем от других заболеваний.
Согласно статистике, на сегодняшний день для мужчин с данным заболеванием позицию наблюдения вместо активных методов лечения, выбирают более 80 % врачей скандинавских стран и до 40 % онкологов США. При этом количество больных раком предстательной железы увеличивается с каждым годом: так, только в этом году в США этот диагноз получили 220,8 тыс. человек.
Источник pomedicine.ru
Сравнение активного наблюдения и лечения при раке простаты
На данный момент нет обширных медицинских исследований, однозначно подтверждающих преимущества одного метода над другим. Некоторые исследования показывают, что пациенты, перенесшие хирургическое вмешательство, возможно, будут жить дольше. В то же время другие научные работы говорят о том, что разницы в выживаемости между теми, кто выбрал операцию и метод активного наблюдения, нет.
Кроме того, есть пятнадцатилетнее исследование эффективности методики активного наблюдения подтверждает безопасность метода – за это время только у 2,8% пациентов опухоль дала метастазы и 1,5% умерло от рака простаты, что совпадает с ожидаемой смертностью.
Схожие результаты показало и исследование ERSPC (Европейские рандомизированные исследования скрининга рака предстательной железы). Согласно заявлению директора организации Криса Бэнгмана, за восьмилетний период наблюдения у 98% пациентов, придерживающихся метода активного наблюдения, рак простаты не метастазировал.
Риски и минусы при лечении:
Согласно данным ERSPC (Европейские рандомизированные исследования скрининга рака предстательной железы), на каждую 1000 мужчин, прошедших лечение от рака предстательной железы, приходится:
— 114-214 человек, которые столкнутся с кратковременными осложнениями — например, инфекциями. Им также могут понадобиться дополнительные хирургические операции и переливание крови;
— 127-442 человек, у которых возникнут долгосрочные проблемы с эрекцией;
— до 178 человек столкнется с недержанием мочи;
— 4-5 человек может умереть от осложнений при лечении рака простаты.
— Тревожность. Многим людям трудно жить с осознанием того, что у них рак, и они «ничего не делают» для его лечения. Это приводит к состоянию тревожности. Кроме того, на тревогу влияет и чувство неопределённости, которое мужчина может испытывать при необходимости регулярно проверять состояние опухоли.
— Частые посещения врача. Мужчина должен быть готов регулярно посещать доктора каждые несколько месяцев для контроля состояния рака.
— Развитие опухоли. Если пропустить изменения в развитии опухоли, она может стать крупной и дать метастазы, что осложняет лечение.
— Меньше вариантов лечения. Если рак распространится за пределы простаты, врач не сможет применить более щадящие варианты лечения.
Источник media.nenaprasno.ru
Доктор Питер Кэрролл (Peter Carroll), заведующий отделением урологии Медицинского центра UCSF
Доктор Питер Кэрролл (Peter Carroll) – ведущий специалист по раку предстательной железы в Онкологическом центре семьи Хелен Диллер при Университете Калифорнии в Сан-Франциско, заведующий отделением урологии Медицинского центра UCSF.
Любознательный, креативный и энергичный, с юности мечтавший о медицине, Питер Кэрролл прошел долгий и трудный путь от рядового уролога до одного из самых узнаваемых и авторитетных специалистов в Америке.
Весь этот путь, начиная с первых дней резидентуры, был связан с единственным местом – Медицинским центром Университета Калифорнии в Сан-Франциско.
В нашей сегодняшней статье доктор Кэрролл популярно расскажет о так называемой тактике активного наблюдения при раке простаты, а также поделится интересными фактами из своей работы и жизни.
— Доктор Кэрролл, вы делаете много операций. Вы можете назвать себя, прежде всего, хирургом?
— Я взаимодействую со своими пациентами самыми разными способами, один из которых – хирургические вмешательства.
Просто на сегодняшний день моя практика так складывается, что для большинства пациентов оптимальным выходом является операция. Поэтому да, большую часть времени я хирург.
— Вы всю жизнь связывали свое будущее с медициной или хирургией?
— На самом деле в юности, а тем более в детстве я никогда не думал, что буду оперировать. Честно говоря, я был не из тех усидчивых и послушных детей, которые носят складную линейку в кармане.
Но со временем я стал тяготеть к медицине, и постепенно это стало моей мечтой. Мечтой, которая воплотилась в жизнь.
— Почему вы выбрали именно Медицинский центр UCSF?
— Я достаточно рано, еще на институтской скамье, четко осознал, что UCSF – это место безграничных профессиональных возможностей, идеальное место для старта и для развития молодого врача.
Я очень хотел быть здесь, помогать строить одно из лучших в мире отделений урологии. И вот, сегодня я его заведующий.
— Опишите, как вам видится культура работы в Медицинском центре UCSF?
— Мы привыкли всегда работать на конечный результат. Никогда не останавливаться и не замедлять темп, никогда не лениться и не надеяться на «авось», бороться с трудностями, доводить дело до завершения.
Без сомнения, это очень креативное и инновационное окружение. Мы приходим в больницу каждый день с намерением сделать свою работу не как обычно, а лучше, чем делал ее вчера. Помочь тому, кому не мог помочь раньше, применить то, что узнал недавно, внести в работу отделения то, чего не придумали до тебя.
Наши врачи думают о том, чтобы сделать мир после себя лучше, каждый понемногу. Это культура UCSF.
— Вы были одним из пионеров нового протокола – активного наблюдения при раке предстательной железы. Расскажите, как вы вообще пришли к этой тактике?
— Раньше урологи рассуждали следующим образом: если мы нашли рак предстательной железы, то мы должны лечить его сразу и максимально агрессивно, с хирургическим удалением и облучением.
Но позже мы выяснили, что не всех мужчин целесообразно лечить таким путем. Если опухоль простаты мелкая и медленно растет, то мы можем внимательно наблюдать за пациентом, назначив лечение только в том случае, если рак начнет быстро прогрессировать. И оказалось, что для некоторых категорий это лучшая опция.
— Какую пользу таким мужчинам приносит активное наблюдение?
— Для многих рак предстательной железы не несет большого риска, даже если его не лечить. А вот подвергая их агрессивному лечению можно причинить гораздо больше вреда.
Наблюдая за больными, мы тем самым отсрочиваем, а иногда и вовсе до конца их жизни избегаем процедур с опасными побочными эффектами. Чаще всего это пожилые мужчины с тяжелыми сопутствующими заболеваниями.
— В чем заключается активное наблюдение, как эта тактика работает?
— Наша концепция активного наблюдения несколько отличается от привычной выжидательной тактики, в которой было больше выжидания, чем тактики.
Раньше при недостаточном контроле некоторые мужчины дожидались того, что у них развивались метастазы, обычно в костях, и после этого срочно назначали гормональную терапию (рак простаты обычно очень чувствителен к уровню гормонов).
Концепция активного наблюдения сегодня выросла и возмужала, стала действительно надежной и научно обоснованной. Кроме того, благодаря хорошо налаженному скринингу мы очень часто обнаруживаем рак на самой ранней стадии, что дает достаточно времени для маневров.
Два десятилетия назад в половине случаев после удаления опухоли предстательной железы выяснялось, что болезнь была на более поздней стадии, чем полагал врач. Сегодня подобное происходит намного реже.
Высокоточная диагностика – это результат накопленного нами большого объема научных данных, которые позволяют правильно оценивать уровень угрозы на основании лабораторных тестов, физикальных методов, визуализации, повторных биопсий. Благодаря этому мы начинаем лечение не тогда, когда дойдет до поздних стадий рака, а на том этапе, который я называю субклиническим локальным прогрессированием.
Моя практика показывает, что результаты лечения при таком подходе точно такие же хорошие, как и при немедленной агрессивной терапии.
Несомненно, это возлагает большую ответственность на врача.
Мы внимательно подходим к каждому случаю, делаем весь комплекс необходимых тестов, чтобы правильно оценить ситуацию. Когда на руках более-менее благоприятные результаты биопсии плюс стабильный ПСА, таким мужчинам активное наблюдение может подойти больше, чем немедленное лечение.
— Работая в своем онкологическом центре, вы сталкиваетесь с большим количеством случаев рака простаты. Как вы ведете активное наблюдение, какие тесты проводите, и с какой периодичностью?
— Начнем с того, кого я считаю идеальными кандидатами для активного наблюдения. Это мужчины с неагрессивным раком предстательной железы, с суммой баллов по Глисону до 4-5 (определяется после биопсии опухоли) и рядом других характеристик, более интересных для специалиста.
По системе TNM это должна быть болезнь стадии Т1 или Т2а. Все это в комплексе позволяет нам говорить об очень ограниченной опухоли, за которой можно наблюдать без лишнего риска.
Я всегда утверждал, что определить кандидата для активного наблюдения можно только по результатам очень хорошей, тщательно проведенной биопсии предстательной железы. В некоторых случаях, когда мы не уверены в адекватности техники биопсии, мы повторяем ее, и только тогда принимаем решение.
Я предпочитаю иметь дело с результатами биопсии, полученными в нашей лаборатории, в UCSF. Вы понимаете, что недооценка риска из-за неправильно проведенной биопсии смертельно опасна.
Еще с 2000-х годов тактика активного наблюдения широко применяется во многих медицинских центрах, сначала эта практика появилась в США, Канаде и Западной Европе. Со временем она распространилась практически по всему миру, но я считаю, что ее до сих пор используют недостаточно.
Никто не даст однозначный ответ, как лучше всего вести таких пациентов, но в UCSF методика следующая: анализы крови на ПСА делаются каждые 3-4 месяца, допплерография каждые полгода, а биопсию предстательной железы мы обычно повторяем через 12-24 месяца. В зависимости от результатов интервалы между тестами могут увеличиваться или сокращаться.
— И как долго может продолжаться активное наблюдение, годами?
— Да, иногда годами.
Мужчины пожилого возраста с сопутствующими заболеваниями могут быть хорошими кандидатами, но даже молодым мужчинам (40-50 лет) с неагрессивным раком мы рекомендуем наблюдение.
Тут вот в чем дело.
Если мужчине всего 40 лет и он проживет еще 40, то наверняка в какой-то момент ему потребуется лечение. Это с одной стороны. Но с другой стороны, быть может, этот мужчина еще не создал семью, не завел ребенка. Мы должны учитывать естественные жизненные потребности больного, ведь после операции у него уже может никогда не произойти такое важное событие.
Есть и другие мужчины, которые, несмотря на очень низкий риск прогрессирования болезни, просто психологически не могут принять, что опухоль живет внутри них, а врач продолжает активное наблюдение.
У этих мужчин, несмотря на очевидные побочные эффекты лечения, психоэмоциональное состояние после лечения значительно улучшается, уходят страх, тревога и подавленность. Мы с пониманием относимся к такому и назначаем лечение, хотя с нашей стороны наблюдение было бы целесообразнее.
Я думаю, что чем шире будет освещаться эта тактика и чем больше информации станет доступно пациентам, тем лучше они будут воспринимать наблюдение.
Мы можем свести к минимуму психологические проблемы, если будем уделять больше времени общению с пациентами и их родственниками. Кстати, семьи больных чаще склоняются к агрессивному лечению, чем сами больные. Вот такой интересный факт.
— Один из ваших знаменитых пациентов, бейсболист Джон Шумейкер (John Shoemaker), рассказывал, что после вашего предложения об активном наблюдении он был удивлен и засомневался в вас. Он спросил, почему ему в цветущем возрасте советуют ждать с операцией. Что вы ответили?
— Я просто сказал Джону, что те, кто могут многое потерять, теряют многое.
Я заверил его, что мы сможем о нем позаботиться, будем внимательно наблюдать и при необходимости проведем лечение, что это никоим образом не повлияет на конечный результат.
Сначала Джон не поверил, но думаю, что слова опытного хирурга о том, что пациент не нуждается в операции, произвели впечатление. В итоге с ним все в полном порядке, как вы знаете, он до сих пор жив-здоров.
— Скажите, создавались ли какие-то препятствия на пути к внедрению нового протокола?
— Не здесь, только не в UCSF. Здесь люди понимают, что такое научные данные, и открыты новым идеям.
Я слышал, что в самом начале старое поколение врачей оказывало большое сопротивление этому подходу, но это было вне нашего центра. Сегодня, мне кажется, активное наблюдение гораздо лучше воспринимается в медицинской среде, но все еще недостаточно широко используется.
— Как вы думаете, почему его используют недостаточно широко?
— По моему мнению, и пациенты, и врачи просто могут бояться нового.
Не лечить рак – это относительно новая идея, которая и звучит-то не очень приятно. Пациенты при слове «рак» слышат смертный приговор. Они не понимают, как это врач будет «сидеть и смотреть» на растущую опухоль. Но вы знаете, что все не так просто.
— Под конец хочу спросить, какая идея вдохновляет вас в жизни и в работе?
— Жизнь дается человеку всего один раз.
Если вы будете проводить ее пассивно, без борьбы и энергии – после вас попросту ничего не останется. У нас есть колоссальные возможности сделать хорошие вещи для себя и для потомков, и мы не имеем права упускать эти возможности.
Источник medbe.ru
